ЛЮДМИЛА ТУРОВСКАЯ
СКАЗАНИЕ О РУБЕЖЕ
Еще была жива гостиница «Москва»,
Еще цвело село, шумел станками город,
А в Кремль уже вошла продажная братва –
Предателей отъявленная свора.
Еще партийный царь мочился кипятком
Бездарнейших речей – на пыль, на светлый ветер.
И тайно душу грел оффшорным кошельком,
И дуре потакал под шепот метких сплетен.
Наивен был и прост доверчивый народ,
Верша свой честный труд в колхозах и забоях.
Еще он песни пел меж праведных забот,
И, как ребенок, спал – беспечен и спокоен.
Несбыточная цель истаяла вдали…
Но мирная страна пахала не по-рабьи.
А по земле родной гаденыши ползли
Туда, где слаще мед, где можно рвать и грабить.
Еще счастливых лет никто не знал цены,
Никто не прозревал грядущего урона.
Понурые, без дел слонялись паханы,
И множила ряды крысиная колонна.
Еще не знали мы отчаянных проблем.
Прожженные хмыри не корчились с экрана.
Но прибыль подсчитав, уже смеялся Сэм
Над участью народа-великана.
Он руки потирал. Он знал чего хотел,
Скупая задарма иуд советских души.
От алчности своей чесался и потел,
Предчувствуя раздел огромной суши.
Еще моя страна не знала слова «бомж»,
Давно забыв о том, как выглядит разруха.
Но нагло по утрам в дома ломилась Ложь
И в них себя вела, как бешеная шлюха.
И вот пришла гроза. С тылов ударил враг.
Расплавились мечты, и кончились дерзанья.
Из всех щелей завыл безверия сквозняк.
И рухнуло страны прекрасной зданье.
Кто ловко уцелел на страшном вираже?
Да тот, кто прежде был презрен и ненавистен.
В слезах проснулся всяк, а всё вокруг – уже!
Лишь сердце рвут клочки вчерашних истин.
Немыслимый рывок. На целых триста лет!
Но не вперед – назад! В бурьян. Во тьму глухую.
А некто до утра закручивал банкет,
Гнуснейшую победу торжествуя.
Они пришли, как тать – громилы всех мастей.
Вломились в нашу жизнь без права, без огласки.
Согнули стариков и кинули детей,
На нищенстве устроившись по-барски.
Топтали и трясли, сшибая всё подряд,
Что зрело и цвело. Им все казалось мало!
В восторге гробовом трудился «демократ»
На поприще великого развала.
И шлюзы отворив заморской хреноте,
Давали ей губить неопытные души.
О, родина моя! В беззвездной темноте
Ты брошенной лежала и потухшей.
Весь сор, всю гниль, всю грязь несли «из-за бугра».
Им было что урвать и чем озолотиться!
Так на Руси моей вновь началась пора
Кровавого – родимого! – ордынца.
Еще российский босс с экрана лил елей,
На купленном ТВ мелькая мордой хитрой.
А в глубине Руси, в заброшенном селе
Бесхитростно взрослел другой
Донской Димитрий!
